Я иду искать. История третья и четвертая - Страница 78

* * *

Кэйвинга Инго сына Хайнэ, анласа из анла-готтэ, правителя острова Эргай принесли в его замок на плаще, промокшем кровью — и сапоги идущих рядом ратэстов со щёлкающим звуком наступали на тёмные пятна, разбрызгивали их по камню. Данвэсское копьё с гранёным тяжёлым наконечником из серого металла было брошено с такой силой, что не спас двойной кольчатый панцирь с нагрудником. Древко срезали, но кэйвинг всё равно умирал. Ртом шла кровь, в зале, где стояли вдоль стен пати, было так тихо, что слышалось, как она булькает в горле, как тихо хрипит умирающий.

И было слышно, как в городе трещат пожары и на пристанях бешено звенят клинки сражающихся.

— По... дой... ди... те... — послышался одышливый голос. Кто-то поспешно сорвал со стены факел, люди придвинулись. Губы Инго — под слипшимися от крови рыжими сосульками усов — двигались липко и медленно. — Дай... те... меч...

Щитоносец — плачущий — принёс двуручный меч кэйвинга, знаменитую Молнию. Инго стиснул рукоять обеими руками и закашлялся.

— Зовите... на... помощ... Мы... не высто... им... — Инго вдруг напрягся и, вскидывая меч, поднялся на ноги. — Дьяус, я иду к тебе! — выкрикнул он. Голос оборвался хрипом — и кэйвинг рухнул на руки успевших его подхватить пати.

— Умер, — сипло сказал кто-то. Ему ответил угрюмый голос:

— И мы не надолго переживём его, сдаётся мне, братья...

...С башни замка было видно, как горит город. На склонах холмов вокруг, до самого горизонта, вдоль побережья рвалось в ночь ослепительное пламя пожаров — горели варды и виноградники. Порт, озарённый пламенем пылающего города, был страшен. Над водой тут и там возвышались обугленные или всё ещё горящие корпуса пущенных на дно судов (боевой флот Эргая погиб почти полностью в бою в открытом море). На улицах, площадях и причалах вповалку лежали трупы. Уцелевшие либо бежали в холмы, либо затворились в городе — единственном месте, куда данвэ не могли попасть.

Пока не могли.

Словно жуткие видения, на широкой воде борт о борт высились восемь золотых кораблей. Иногда с борта какого-нибудь из них взлетал высоко в небо радужный шар, замирал в выси мерцающей жуткой звездой — и по дуге падал вниз, разрываясь ручьями странного голубого пламени. Там, где оно оно текло, пузырился и плавился камень, и люди умирали в муках от удушья, потому что и воздух горел тоже...

Не наигравшись, ан Эйтэн йорд Виардта привёл флот добровольцев под стены Эргая — мстить. И похоже было, что месть ему удаётся. Отряды панцирных данвэ, похожие на жутких бездушных кукол, оживлённых злым волшебством, шли по улицам — поджигали, методично добивали раненых и прячущихся.

Оставшиеся воины заперлись в крепости. Для хангаров — прежних владельцев — её построили сами же данвэ, и в ней оставалась надежда... на что? Женщин, детей, раненых, стариков укрыли в цитадели, а сами вышли на стены — умереть раньше, чем увидеть смерть своих близких — тех, кого не смогли защитить.

Высокий мальчишка, одетый в лёгкий, ещё детский, доспех, стоял на одной из башен, держа под мышкой крылатый шлем. Если бы его увидел Вадомайр — он бы узнал Увальда сына Йохаллы.

Зубы мальчика были плотно стиснуты и оскалены, как у молодого волка. Кое-где повреждённые доспехи ясно говорили о том, что он уже сражался с врагами.

В двух перестрелах от стены, на одной из площадей, в кровавом свете пожаров несколько данвэ сажали на кол обнажённую молодую женщину. Крики несчастной доносились на стену даже сквозь треск пожаров.

Ещё один шар рухнул во двор и выжег в камнях кипящую дыру.

— Ты здесь, Уви? — послышался приглушённый женский голос, и Ринд, вдова кэйвинга Йохаллы, вышла на башню. Малчьик повернулся — со спокойным лицом.

— Зачем ты вышла? — укорил он мать. — Женщинам нечего делать в бою!

Ринд молча погладила Увальда по кольчужному рукаву. Он помедлил, тихо вздохнул... и осторожно обнял мать — так они и застыли.

— Как похож ты на отца! — тихо сказала Ринд. — Я впервые увидела его, когда он был тебе ровесником, мальчик мой... Что будет с нами?

— Мы выстоим против синего огня и против любого штурма! — сказал мальчишка. И уже тише добавил: — Не бойся, мать, я не отдам ни тебя, ни Увольва им в руки.

И был за этим словами второй смысл, ужасный и обрекающий.

— Неужели нас оставили боги и неоткуда больше ждать помощи... — горько прошептала женщина.

— Помощи... — задумчиво сказал мальчик. — Иди, мать, к брату. Иди к брату.

Он отвернулся и стоял так, пока не понял, что женщина ушла.

— Помощи, — повторил он тогда. Густые брови мальчишки — с искрами пожара в них — сошлись в упрямую чёрточку над переносьем.

* * *

Лёжа за рухнувшим причалом, закусив губу, Увальд всматривался в чёрно-алую воду, плещущую у берегов. Он был одет в кожаный жилет, шерстяные штаны и сапоги, а вооружён только саксой.

Сперва он хотел найти лодку и, переплыв пролив отделяющий Эргай от болот, добраться по берегу до Эндойна или Галада. Если повезёт, это можно было успеть за два дня. Эндойнский флот мог если не отогнать врага — то прорваться к Эргаю и вывезти людей.

Но, пробравшись в порт, мальчишка увидел, что его план невыполним. То ли предвидя подобное, то ли от злости данвэ перетопили, сожгли и порубили всё, что могло держаться на воде. Да если бы даже что и нашлось — теперь Увальд отчётливо видел, что проскользнуть на лодке не удалось бы.

Мальчишка с тоской смотрел туда, где лежал берег. Пятнадцать миль. Море спокойное, он бы догрёб ещё до света!

«Боги, что мне делать?! — с отчаяньем подумал он, кусая кулак, чтобы не разреветься. — Отец там, у Дьяуса — я знаю, так подай мне знак, как поступить?!»