Я иду искать. История третья и четвертая - Страница 29

Гэст, ухнув, метнул топор — наиболее упиравшийся на воротах открыл рот и сел наземь, топор торчал у него ниже левого плеча в груди. Анласы влетали в ворота, грохоча по мосткам. Вадим ударом пики пригвоздил к створке ворот воина, замахнувшегося на него саблей. Слева кто-то с визгом прыгнул на скачущего анласа, сшиб его с седла — покатились... Закрываясь щитом, на мальчишку бросился воин со своим странным оружием — копьём-не копьём. Вадим, качнувшись назад в седле, метнул в него выхваченный на скаку дротик, угодив в лицо — и заорал от восторга, чувствуя, как освобождается от чего-то, мешавшего... мешавшего... нет, он не мог подобрать слова.

Я пришёл сюда из-за дальних гор —
Ибо ныне я знаю, что делать с собой!
В шесть сторон кроплю, обхожу костёр,
Подношу к губам горьких трав настой...
Бог мой! Свастикой в небе орёл повис!

— Под крылом кричат, умирают ветра... — Вадим поймал себя на том, что орёт калугинское «Восхождение».

В большом приземистом здании укрыться не успел никто — одного, добежавшего почти до порога, брошенный топор уложил в затылок, и он свалился на брёвна, дёргаясь и плюясь бурой пеной. Попытавшихся организовать оборону на валу сбили стрелами.

— Ничего не жечь! — скомандовал Гэст глухим из-под маски голосом. — Всё обыскать, живей!

Во дворе оставались только мёртвые враги и живые анласы — потерь у них не было, разве что поцарапанные, да в кожаной броне коней тут и там торчали стрелы. На растекавшуюся по двору кровь летели мухи.

Вадим соскочил наземь, закинул узду за брус. Впервые в жизни — настоящий бой... и как же это было здорово, с изумлением подумал мальчишка, стаскивая крылатый шлем. Пристроив его на луке седла, Вадим огляделся. Кто-то уже заглядывал в дом, кто-то искал своё оружие, кто-то методично рубил головы убитым и швырял их на вал, где ещё один воин выстраивал из них ряд.

Вадим сходил за дротиком и пикой. Удивился тому, с какой силой ударил того, у ворот — пика пробила насквозь тело в пластинчатой броне, расщепила бревно и застряла, Вадим еле-еле выдернул оружие, с трудом раскачав.

— В бою часто себя не помнят, — сказал Гэст. Оказалось, он подошёл и встал рядом. — А ты молодец, славянин. Силу же размерять ещё научишься.

— Поищу меч, — ответил Вадим, понимая, что — нет, хорошего оружия он тут не отыщет. Просто сказал, чтобы прогнать внезапное смущение от похвалы.

— Поищи... — спокойно согласился Гэст.

На самом деле Вадим отправился искать Ротбирта, которого не видел — оказалось, что дружок заглядывает во все уголки дома с типично анласским неуёмным любопытством... которое, надо сказать, стоило не одному анласу жизни.

В комнате, где стояли низкие ложа под кошмами, нестерпимо воняло кислятиной — оба парня отшатнулись с порога, словно получили в лоб палицей. При мысли, что там, наверное, есть и вши, у обоих — и Вадима, выросшего в мире ванн и душей, и Ротбирта, чистоплотного, как все анласы — появилось одновременно острое желание запалить эту конуру. Однако, приказ Гэсты был ясен — и они с парой других молодых ратэстов зашныряли по комнатам. В одной из них горела в небольшом золотом сосуде, стоявшем на низком резном столике, издававшая странный аромат палочка. Больше в маленькой комнатке ничего и никого не было. От запаха быстро начала мягко кружиться голова, в ушах послышался тихий тоненький звон.

— Это, наверное, место, где обитают их Боги, — сказал кто-то из ратэстов. Ротбирт, протянувший было руку к сосуду, тут же опасливо её отдёрнул и сказал в ответ на беззлобные насмешки:

— Я не боюсь ни людей, ни зверей, ни демонов. Но с чужими Богами лучше не связываться, клянусь Вайу!

Смех утих, и все пришли к выводу, что Ротбирт совершенно прав — и аккуратно прикрыли дверь прежде чем двинуться дальше.

На какое-то время Вадим потерял Ротбирта, а когда нашёл его — тот стоял в дверях ещё одной комнатушки и крутил в руках — с крайне задумчивым видом — наконечник копья.

— Взгляни, какая странная вещь, — поднял он голову. — Готов поставить руку — её не хангары делали. Не славянская ли работа?

Вадим принял наконечник — и удивился тому, какой он тяжёлый. Длинный — едва ли не в полметра — и узкий, он немного походил на наконечник анласской пики, но в сечении напоминал трёхлучевую звезду с глубокими выборками... а зримо — всем известный в мире Вадима русский трёхгранный штык, от ударов которым нет спасения в линейном рукопашном бою «волна на волну».

— Для конного боя, но это не славянское оружие, — ответил Вадим, вспомнив всё, что знал о холодном оружии — точно, не делали таких славяне. Он провёл пальцем по выборкам, где изрыгали пламя летящие полуптицы-полульвы — грифоны — и вились стебли растений, прораставшие мечами. — Красивая штука.

— Я поставлю его вместо своего на пику, — решил Ротбирт. — Из чего только он выкован? Это не сталь, тяжёлый такой...

— Ну так и хорошо, — двинул плечом Вадим.

— Так кто говорит, что плохо? Мне просто интересно, никогда не видел такого металла, — и Ротбирт достал саксу, которой и стукнул — легонько — по ребру наконечника. На странной серебристой поверхности не осталось ни царапинки!

— Похоже на серебро, но это не серебро, — заметил Вадим.

— Серебро! — фыркнул Ротбирт, убирая наконечник под ремень щита. — На серебре от зубов следы остаются!.. Посмотрим ещё, может, что-нибудь отыщем?

Вадим кивнул, но тут во дворе затрубил трампет. Все поспешили наружу.

Гэст — странно весёлый — расхаживал по валу. Когда отряд собрался, он благосклонно оглядел воинов сверху и зычно объявил: